...Снег все усиливался. Ветер лепил в нас такие хлопья, что стеклоочистители едва справлялись. Видимость ухудшилась до того, что ехали почти что на ощупь. В некоторых местах дорога была занесена снежными заносами. Сергей их таранил, пробивая на скорости. После одного из таких таранов автомобиль развернуло поперек дороги так, что носом он уперся в один сугроб, а сзади его подпер другой сугроб.
-Все, отец Николай, кажется мы с вами, как говорится, приплыли: ни взад, ни вперед, - сказал обреченно Сергей.
Мы вышли из машины. Сильный порыв ветра сорвал с меня меховую шапку и, зловеще свистя, унес в снежные дали.
-Через час нашу машину занесет снегом полностью, если мы не выберемся куда-нибудь на пригорок, где продуваемое открытое пространство и снегу не за что задерживаться. Уходить куда-то в степь, искать селение – тоже верная смерть, - подытожил Сергей, глядя на мои ботиночки.
Мы стали ногами отбивать снег от машины и рывком, поднимая задок, старались закинуть ее влево. Несмотря на неимоверные усилия, за один раз нам удавалось продвинуть машину на один-два сантиметра. Окончательно выдохнувшись и задубев, мы садились в машину, включали двигатель и отогревались. Затем вновь продолжали свою работу. Ценой огромных усилий нам удалось развернуть машину так, что можно было ехать вперед. Проехав немного, мы увидели чистую, ровную площадку дороги и остановились на ней. Здесь же стоял кем-то брошенный ГАЗон с будкой, закрытой на висячий замок.
-Тут будем стоять до утра, - сказал Сергей, - там видно будет. Но у нас, батюшка, другая проблема, и очень серьезная. Бензин на исходе. Когда закончится, мы тут окочуримся с холоду. Помощи, по-видимому, ждать неоткуда, трактора подойдут сюда только днем. Так что можно писать завещание родным и близким.
При этих словах мне почему-то припомнилась песня про ямщика, который, замерзая в степи, отдает последний наказ товарищу. Мы очень любили с друзьями петь эту песню во время праздничных застолий. Распевая ее протяжно, не спеша, наслаждались гармоничным созвучием разных голосовых партий. Когда мы пели ее в теплом, уютном доме, смерть ямщика казалась такой романтичной, умилительно-грустной. Но теперь, когда сплошное белое марево бушевало над нами и вокруг нас, заслоняя весь Божий мир так, что реальными казались только этот буран и снег, мне петь нисколько не хотелось. И умирать, когда тебе вскоре должно исполниться только тридцать три, тоже не хотелось.
-Ты знаешь, Сергей, нам с тобой надо молиться святому Николаю Угоднику, спасти нас может чудо, а он – Великий Чудотворец.
И для убедительности я рассказал про чудо святителя Николая, которое он сотворил в 1978 году. Я тогда еще служил в Тольятти диаконом и один раз, отправляясь в Москву на экзаменационную сессию, безнадежно опаздывал на поезд. Когда я сел в такси, до отправления поезда оставалось пять минут, а ехать до вокзала минимум двадцать минут. Тогда я взмолился своему небесному покровителю. Когда мы приехали на вокзал, поезд стоял там двадцать минут из-за того, что у него заклинило тормозные колодки.
За неявку на сессию мне грозило самое большое – отчисление из семинарии, а теперь на кону стояли наши жизни.
После моего рассказа стали мы с Сергеем усердно молиться Николаю Чудотворцу. Из снежной пелены выплыла огромная машина – трехосный «Урал» и остановилась. Мы стали объяснять водителю нашу проблему. Он молча протянул нам двадцатилитровую канистру бензина. Когда я отдавал ему пустую канистру, то попросил:
-Скажи, добрый человек, как хоть твое имя, чтобы мы могли помянуть тебя в молитвах!
Уже отъезжая, он крикнул в приоткрытую дверцу:
-Николаем зовут!
19 декабря – память Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийских, чудотворца
25 декабря – память святителя Спиридона, епископа Тримифунтского, чудотворца
Я отпускаю его с миром

 

Празднование Тысячелетия крещения Руси в 1988 году - одно из самых волнительных событий последней четверти XX века. На наших глазах происходило что-то необыкновенно важное. Другими словами, мы чувствовали, что наступает новая эпоха для всей полноты Русской Православной Церкви. Мы видели, как стремительно меняется отношение к Церкви со стороны властей и общества. Стало ясно, что будут открываться новые храмы и монастыри, Духовные семинарии и училища. Но где же взять такое количество преподавателей для подготовки новых пастырей и церковнослужителей?

Размышляя над этой проблемой, я принял решение поступать учиться в Духовную академию. Семинарского образования для начинающейся эпохи явно было недостаточно. В Московскую духовную академию я пробовал поступить и раньше, однако, тройка в семинарском дипломе по литургике портила все дело: не принимали меня в академию, и все тут. Но в 1988 году у меня появилась твердая уверенность, что я поступлю в академию. Я стал просить своего небесного покровителя, святого Николая Чудотворца, помочь в этом деле.

Свой летний отпуск в 1988 году я решил провести в Ленинграде, там я встретил своего однокашника по Московской духовной семинарии Юру Епифанова. К этому времени он уже стал протоиереем Георгием и секретарем митрополита Ленинградского и Новгородского Алексия (будущего Патриарха Алексия II). Сижу я в гостях у отца Георгия, попиваем чаек, вспоминаем свои семинарские годы, вдруг он говорит:

- Ты представляешь, отец Николай, начали нам власти храмы передавать, естественно, в разрушенном состоянии, а ставить настоятелями на них некого. Хороших-то священников много, но они, образно говоря, цемент от песка отличить не смогут.

Тут я встрепенулся, говорю:

- Поставьте меня, я бывший строитель, буду восстанавливать.

- У тебя прописки ленинградской нет, нельзя.

- Вы меня в Духовную академию примите, - говорю я, - мне дадут временную прописку на четыре года учебы и как студента командируйте меня исполняющим обязанности настоятеля храма. Я буду храм восстанавливать и учиться.

- Хорошо, - говорит отец Георгий, - я поговорю с Митрополитом.

Слово свое отец Георгий (ныне архиепископ Арсений) сдержал.

В начале сентября пришла телеграмма из Ленинграда о том, что меня принимают в Духовную академию. Сказал об этом своей супруге, матушке Иоанне, она была против, но я уговорил ее. Теперь думаю: как же мне владыку Пимена уговорить отпустить меня учиться? Никакой архиерей на подобное не пойдет. Заочно - пожалуйста, а тут очное обучение, это потерянный для епархии человек. Но что-то надо делать. Еду в Саратов, в Епархиальное управление. Подхожу к секретарю-делопро-изводителю Евгению Степановичу, поделился с ним своей проблемой. Он мне посоветовал:

- Ты, отец Николай, не подходи сразу с этой просьбой, а побудь в Епархиальном управлении, понаблюдай за Владыкой. Если увидишь, что у него хорошее настроение, тогда и подходи. А то попадешься под горячую руку - с ходу откажет, второй раз не подойдешь.

Я так и сделал. Хожу по канцелярии, то к машинисткам зайду, то выйду во двор и загляну в гараж к водителям, то на складе посижу, а сам с Владыки глаз не спускаю. Архиерей на месте не сидел, из кабинета канцелярии несколько раз в свой дом ходил. Вот вижу, Владыка в очередной раз из дома в канцелярию идет и улыбается. Ну, думаю, значит, настроение у него хорошее. Заходит он в свой кабинет, а я за ним следом.

- Разрешите войти?

Как вошел в кабинет - сразу на колени перед архиереем.

- В чем дело, отец Николай? По-моему, сегодня не Прощеное воскресение в ноги падать, встаньте и говорите.

Встал я и выложил все начистоту. Задумался Владыка, потом подходит к двери кабинета, распахивает ее и кричит:

- Идите скорее все сюда!

Да так громко крикнул, что все епархиальные работники, от секретаря до уборщицы, вмиг сбежались, словно только и ждали этого момента. Я думаю: ну все, сейчас при всех пристыдит меня, как дезертира. Короче, приготовился к самому худшему. Владыка говорит:

- У меня сегодня самый печальный день. Отец Николай Агафонов просится, чтобы я отпустил его учиться в Духовную академию. Но мне он нужен здесь, столько работы начинается в епархии, а он священник грамотный, способный. А ему хо-чется учиться. Что же мне делать?

Все работники управления смотрят на меня с осуждением, качают головами: вот, мол, какой нехороший отец Николай - Владыка столько для него добра сделал, а он, неблагодарный...

- Я ведь могу не отпустить его, имею на то полное право. Если б это нужно было только для него, я так бы и поступил. Но поскольку это нужно для Церкви, я отпускаю его с миром.

Что тут началось! Все меня стали обнимать и поздравлять, откуда-то появилось шампанское. Владыка провозгласил тост:

- За будущие успехи нового студента!

Тогда в 1988 году еще никто не знал, что через три года Владыка Пимен будет возрождать в Саратове Духовную семинарию и благословит меня как выпускника Санкт-Петербургской духовной академии быть ее ректором.