Смерть есть общая участь всего земного, участь горькая, тяжкая. Кто из нас, так любящих жизнь, не боится смерти, этой беспощадной силы, разрушительной для нашего земного жития? Кто не содрогнется при виде холодной могилы, которая немилосердно поглощает близких нам — наших сродников, друзей и знакомых, которая и нас, скоро ли, долго ли, но непременно примет в свои мрачные недра? Да, страшна нам смерть, так страшна, что мы и думать о ней боимся! Но были люди, которых смерть не страшила. Симеон Богоприимец, которому было обещано Духом Святым, что он не умрет, пока не увидит Иисуса Христа, приемля на руки свои Божественного Младенца, воскликнул: ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром (Лк. 2, 29). Этот старец готовится умирать, но не печалится об этом, а торжествует и поет, радуется и восхваляет Господа. Святой апостол Иоанн Богослов, чувствуя приближение смерти, сказал ученикам: «Дети, выройте мне могилу», затем лег в нее и предал дух свой. Святитель Димитрий Ростовский, предчувствуя свою кончину, призвал певчих, заставил их пропеть некоторые любимые им церковные песни; затем, отпустив всех, стал на колени перед иконой Спасителя и скончался среди молитвы. Так же мирно умирали и другие святые.

Вот что повествуется в житии священномученика Василия, пресвитера Анкирского (память 22 марта ст. ст.). Этот святой муж, живший в IV веке, обличил в отступничестве от Христа императора Юлиана и предсказал ему скорую погибель. Тогда император, жестокий гонитель христиан, приказал вырезать из кожи святого каждый день по семи ремней, так что почти вся кожа святого висела ремнями. Наконец, все тело святого пронзили раскаленными железными прутьями, и только тогда он скончался. Последние слова этого мученика были: «Иисусе, надежда моя и тихое пристанище! Благодарю Тебя, что я скончал течение свое и буду наследником вечного покоя».

Но в чем же тайна такой мирной кончины святых, что их так успокаивало и даже радовало при встрече смерти?

Святые не боялись смерти, ибо любили Христа, так любили, что одного только и желали, чтобы скорее соединиться с Ним на веки. Смотрите, чего всего более желает апостол Павел? Разрешитися и со Христом быти, желает разрешения души от тела, т. е. смерти, как единственного средства быть неразлучным со Христом. Значит, если мы боимся смерти, то мы не возлюбили Христа, нас не радует мысль, что через смерть мы будем с Ним неразлучны. Как здесь, на земле, мы не находим блаженства в любви к Нему, а даже считаем за тягость жить по воле Христа, так мы не можем представить и того блаженства, какое можем получить в неразлучном пребывании с Ним на небе.

Святые не боялись смерти, ибо не были привязаны к земной жизни, они любили ее, но не ставили выше всего, а считали только средством для получения Жизни Вечной. Но мы любим жизнь не как дар Божий, данный нам для приобретения Жизни Вечной, а как средство для получения утешений, разного рода удовольствий в этом мире. Расстаться с жизнью для нас значит — расстаться с любимыми нашими наслаждениями, к которым мы привязались, которые мы ставим целью своей жизни.

Святые не боялись смерти, ибо жили добродетельно, они готовились к ней и не были беспечны, они не служили страстям,  а заботились украшать душу добрыми делами, особенно делами милосердия. Поэтому-то они могли с дерзновением сказать, что им соблюдается венец правды на небе. Или, как говорил священномученик Василий, умирая, что он будет «наследником вечного покоя». Но наша совесть во многом нас обличает: и в самолюбии, плотоугодии, сребролюбии и других многочисленных страстях. После сего может ли быть для нас сладка мысль о смерти? И мы боимся ее, как злейшего врага своего, мы знаем, что она принесет нам.

Итак, будем подражать праведникам, будем бояться не смерти, но греха, соделавшего смерть; и тогда что сделает нам смерть? Она закроет только наши очи, чтобы не видеть суеты мирской, не печалиться о мирских злоключениях, только изведет нас из сей юдоли плача и вселит в недра Авраама, к неразлучному пребыванию со Христом. Такая смерть не страшна нам будет, а сладка. Она будет сном упокоения и благополучнейшим исходом из здешней многоплачевной жизни к Царству Небесному.